Хлеб в доме — Господь в доме. (Фото из свободного доступа.)
Пилил недавно дрова одинокому старику в нашем селе. Дом свой он еще по старинке печкой отапливает. Об этом дедушке я много чего удивительного и раньше слышал. Да только не придавал особого значения. Потому шел работать к нему без опаски. Ведь добро человеку делать иду, а не ругаться.
Был не большой мороз и сильный порывистый ветер. Пока пилил, удивительное дело, спина взмокла, а руки-ноги закоченели. Но остановился только когда последнее бревнышко раскромсал на чурбаки.
Дед вышел, посмотрел на результат и как-то неопределенно закивал головой. Не поймешь, то ли доволен, то ли сокрушается.
Старик был высокий, худощавый и прямой как палка. Но двигался легко, словно молодой. И только белая окладистая борода да такая же белая шевелюра свидетельствовали о его возрасте. Знал я, что деду уже минуло 90.
Хозяин дома перевел взгляд с дров на меня. Видно понял, что я совершенно закоченел на ветру. Жестом руки пригласил в дом. Отказываться смысла не видел. Тепло сейчас не помешает прийти в себя.
Старик открыл топку, пододвинул низкую скамеечку к печке, мол, садись. Два раза приглашать меня не надо было. Быстро скинул бушлат и присел к самому огню.
Дед долго расспрашивал, откуда мы приехали в эти края, как давно и чей дом здесь купили. И все кивал головой. То ли соглашаясь, то ли в знак понимания.
После некоторой паузы, поинтересовался, как идут здесь дела. Тут меня словно прорвало. Подробно стал рассказывать хозяину, что почти десять лет все шло как по маслу. И деньги не переводились, и в хозяйстве все плодилось да росло на удивление. А года два назад мы словно споткнулись о невидимую преграду. Пошло все сикось-накось…
Когда я смолк, старик поинтересовался, дескать, не отдавали кому-либо что-либо из дома в неугодное время. И тут меня точно кипятком ошпарило. Сразу вспомнился момент, когда соседка поздно вечером позвонила. С просьбой дать полбуханки хлеба. Сослалась на какие-то уважительные обстоятельства.
Не успел тогда я еще и рот раскрыть, как жена схватила половинку Бородинского и скрылась за дверью. Про все про это я и рассказал деду. Даже сам не знаю зачем.
— Худо дело, — опять неопределенно покачал головой старик, — не хлеб вы отдали, а своими руками благополучие свое и удачу из дома вынесли. И просили хлебушек этот со злым умыслом. Тяжко теперь будет все на прежнее место воротить. Есть один только способ…
Мой наниматель стал подробно говорить, что теперь мне надлежит делать. В какой последовательности и сколько времени. Понял я только одно, что работа предстоит действительно большая.
Шел домой, терзаемый сомнениями: стоит ли говорить обо всем жене? Она к таким вещам относится весьма легкомысленно. Решил, что пока не стоит…
Сохраните, чтобы не потерять!
Источник
